Форум » BDSM, AO (Adults Only), инцест » 30stm: "Remember me", Romance/Drama, Shannon/Jared, R » Ответить
30stm: "Remember me", Romance/Drama, Shannon/Jared, R
Allive: Название: Remember me Автор: Allive Пейринг: Shannon/Jared Рейтинг: R Жанр: Romance/POV’s Shannon/Drama Саммари: «–…Знаешь… К сорока годам внезапно приходит осознание, что твоя жизнь – пуста, и находит такое отчаяние, что ты в дождь ночью мчишься на всей скорости на Caqiva, и тебе плевать на то, что ты дальше протянутой руки не видишь, и света от тусклой фары ничтожно мало… И вот тогда тебе по-настоящему страшно…» Дисклаймер: да вы что) это всё вам *и автору* приснилось. Этого не было и никогда не будет. *А жаль* Это ложь от первого до последнего слова. *Аминь* Предупреждение: Автору это не нравится. Но, тем не менее, автор хочет отзывов. Статус: Закончен Размер: что-то среднее между мини и миди Комментарии автора: Было написано в подарок на ДР Anxunamun.
Ответов - 2
Allive: Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум. Франсуа де Ларошфуко –…Мистер! Мистер! Вы меня слышите?.. Сквозь завесу настойчиво пробивается незнакомый голос, врывается без спросу и отдаётся болью в голове. Слышишь какой-то хрип и понимаешь, что это ты. Пытаешь открыть глаза, но веки отяжелели и не слушаются. Паника подступает к горлу, пытаешься поднять руку, не чувствуешь её совсем… – Мистер… Мистер… Мистер… Вы… слышите?.. Слышите?.. Слышите?.. – голос то убывает, то появляется вновь, отражается и усиливается. Ты изо всех сил мотаешь головой и разлепляешь, наконец, непослушные веки. И тут же зажмуриваешься вновь – ослепительный белый свет, кажется, повсюду. Делаешь попытку что-то сказать, но горло саднит, что-то царапает изнутри, и ни звука не вырывается из груди. – Сэр, у вас в горле трубка, она помогает вам дышать, но говорить вы не можете, кивните, если слышите меня. Мышцы шеи затекли и болят, боль на миг возвращает ясность затуманенного сознания, и ты через силу киваешь. Улавливаешь мгновенно обострившимся слухом вздох облегчения. – Сэр, вы проспите ещё несколько часов, после введённого нами препарата, очнувшись, вы, быть может, будете чувствовать себя намного лучше. Очень хочется что-нибудь ответить, но сил совсем нет, и ты чувствуешь, как тебя вновь затягивает водоворот темноты. * * * Прохладный ветер взъерошивает волосы. Лениво провожу рукой по ним и щурюсь на солнышке. Моя прихоть – добраться до города налегке – обратилась против меня. В другой штат на машине – что может быть интереснее? Наверное, то, что бензина не хватило на километров пятьдесят до заправки. В воздухе пахнет влажностью – всю ночь шёл дождь. Утро ещё не началось в полном смысле этого слова: солнце ещё не встало. Я вздыхаю, облокачиваясь о капот машины, и достаю сигареты. Было бы разумнее позвонить и вызвать эвакуатор, например, или заказать такси, но я тяну, медлю, будто ожидаю непонятно чего. «Докуриваю и звоню», – думаю, затягиваясь. Вокруг было тихо, и ничто не нарушало эту тишину. Не хочется вмешиваться в саму гармонию жизни и природы. Хотелось закрыть глаза и раствориться в ней, почувствовать себя её частью, ощутить свободу… Свободен… Я свободен, Шенн… Эхом в голове твой голос, твой полубезумный шёпот, и поблёскивающие в полумраке глаза – настолько чётко картина встает перед глазами, что становится не по себе. Выкинув окурок, я достаю телефон и набираю номер техподдержки, работающей круглосуточно. Через пятнадцать минут я уже вновь в пути. Двадцать баксов – и мне залили полбака. Не так уж и плохо, учитывая, что я вообще ни на что ни надеялся… …Яркое солнце, раскрываясь лучами на востоке, бьёт прямо в стёкло машины. Поморщившись, я прибавляю скорость, на горизонте уже виднелись дома и какой-то завод на окраине. Я останавливаюсь напротив небольшого уютного двухэтажного дома, окружённого маленький садом. Вылезаю из машины и делаю глубокий вдох. Подхватив пакет с заднего сиденья и сунув мобильный телефон в карман, медленно иду к дому, ежеминутно оглядываясь. Узкая улица, петляющая посреди города, резко уходила вниз, и я знаю, что, свернув налево, можно спустить прямо к реке, неожиданно возникающей из-за кустов. Тёплый ветер приносит оттуда свежий воздух. Интересно, что скажет мама, увидев меня? Додумать не успеваю – дверь распахивается, и она кидается мне навстречу. Губы против воли расплываются в улыбке, когда мама без слов крепко обнимает меня. И только отстранившись, задаёт вопрос, не сумев скрыть обеспокоенность: – Сынок, что-то случилось? – Почему что-то должно случиться? – натянуто улыбаюсь, идя вслед за ней в дом. – Когда ты так улыбаешься, у меня просыпается желание отправить тебя учиться фальшивым улыбкам у твоего брата! Я не выдерживаю и смеюсь. Я снова дома. За всеми своими шутками и насмешками, волнением и тревогой, она останется нашей матерью. Каждый раз, ставя передо мной чашку с кофе, она не может скрыть беспокойство о нас. Каждый раз, улыбаясь мне в ответ, она не может не спрашивать себя, что же случилось на этот раз. Разбив коленку или подравшись на улице, ты бежал ко мне. Я же должен был подавать тебе пример старшего брата, быть сильным и никогда не плакать. И только мама знала, что иногда, когда было совсем плохо, чаще перед сном, я шёл к ней. Каждый раз, смотря мне в глаза, она понимает. –…Ты не хочешь мне что-нибудь сказать? – спрашивает она, крепко беря в руки чашку и зябко поведя плечами. – Что именно? – говорю, не поднимая глаз. – Шеннон, – она всегда называла меня полным именем. – Что происходит? Ты зачастил что-то… – Ты не рада мне? – неудачная попытка. Не быть тебе актёром, Шенн! Ты совсем не умеешь врать. – Сынок, – одним только словом она заставляет меня посмотреть ей в глаза. – Что-то с Джаредом? Он не отвечает на мои звонки, хотя гудки идут. Он мне сам не звонил с твоего дня рождения. Ты же регулярно приезжаешь. Что с ним? Теперь я чувствую вину. Будто я действительно виновен в том, что с тобой происходит. – Я не знаю. – Шеннон! Сколько это продолжается? – Три месяца, – отвожу глаза. Мама резко отставляет чашку, руки дрожат и это она не может скрыть. Губы шевелятся, но она не произносит ни звука. – Где он? – Вчера мне сообщили, что он приехал в Боссер Сити… – Думаю, стоит прогуляться, – мама встаёт и выжидательно смотрит на меня. – И ты мне всё подробно расскажешь… * * * – Сэр, вы можете назвать своё имя? Потолок белый, с разводами – наверное, недавно делали ремонт и сэкономили на рабочих. Маленькая точка, на проверку оказавшейся толстой мухой, лениво ползает прямо перед глазами. – Сэр? Вы меня слышите? – Слышу… – хриплый голос режет по ушам, и ты морщишься: трубку из горла убрали всего час назад, и горло неприятно саднит. – Вы можете сказать, как вас зовут? – продолжал настаивать молоденький врач. Хочется кричать и топать ногами, схватиться руками за голову, свернуться в клубочек… Хочется почувствовать крепкие объятья… Попробовав уцепиться за возникший внезапно образ, ты понимаешь, что он ускользает от тебя. Будто нечёткий сон, приснившийся под утро. – Нет, – ты сглатываешь. – Я ничего не помню.
Allive: * * * Несколько месяцев назад – Арррргх… Чёрт, – вырвалось у меня. Горячая жидкость вспенилась и выплеснулась за край маленькой турке прямо на белоснежную, недавно отполированную плитку. Кто-то сегодня без кофе… И что-то мне подсказывало, что я. – Шенн! – осуждающий голос Томо. Он на секунду заглянул на кухню, да так и замер на пороге. Понятно, вылизанная кухня – дело рук Милишевича. – Сколько раз я просил – ну не умеешь, не берись?? – Томо, извини, пожалуйста, – искренности было явно больше, чем нужно. Томо просто физически не мог долго злиться. – Ладно, иди, – и махнул рукой в сторону гостиной. – Я сам принесу кофе. Ты лучше пиццу пока закажи… …Кажется, я ошибся, под раздачу я всё же попаду, подумал я, откладывая трубку сотового телефона, по которому минуту назад я заказал пиццу для нас. Томо по доброте душевной не оставит бедного меня без кофе. Проверено. Я вернулся в тесную комнату, играющий функции гостиной в нашем автобусе. На диване, развалившись, сидел ты. Увидев меня, вопросительно поднял одну бровь. – А где кофе? – протянул ты. Я несчастно развёл руками, выражая полное раскаяние. – Меня Томо выгнал… – А, ну всё понятно… – улыбнулся ты. – Это надолго, – и лениво потянулся, разнимая затёкшие мышцы. Поймав мой взгляд, ты хитро прищурился и, потянувшись вперёд, резко потянул меня на себя. Я запнулся за маленький столик, чудо его не перевернув, и упал на тебе, уткнувшись в шею. Твоё горячее дыхание защекотало ухо, и я чуть отстранился. – Джей? – Ммм? – твои ресницы – пушистые и ради разнообразия не накрашенные – чуть дрогнули. – Сейчас Томо придёт. Кажется, ты только этого и ждал, на миг встретившись со мной взглядом, жёстко до боли впиваешься в мои губы. Я не успел ответить, не успел зарыться руками в волосы, успел только наплевать на всё. Но через секунду ты сам оттолкнул меня. Очаровательно улыбаясь, ты встал и пошёл на кухню. Помочь Томо с кофе? Я ухмыльнулся и тоже поднялся. …На улице медленно темнело. Роса давно опустилась на землю и траву. Я лениво проводил взглядом дым, взвившийся вверх. Сзади раздались тихие шаги. Я не обернулся, когда ты опустился рядом на ступеньки. Я молчал, когда ты недовольно сморщился и отмахнулся от дыма рукой. Я не смотрел на тебя, когда ты тихо произнёс: – Шенн… пойдём во внутрь? – Я курю. – Я вижу. – Докурю и пойдём. Ты промолчал, и я не выдержал, перевёл взгляд на тебя. Ты запрокинул голову и смотрел наверх, на бескрайнее небо и на звёзды в девяноста трёх миллионах милях отсюда. И когда ты вновь начал говорить, меня внезапно пробивает дрожь: – Я никогда не думал, что могу разочароваться в том, что мы делаем, в своей мечте, в своих чувствах. Я всегда твёрдо верил в свои убеждения, свои идеалы. Очень долго таким идеалом был ты, Шенн, – а вот сейчас, кажется, похолодало, я передёрнул плечами, подавляя желание обхватить себя за плечи. – Знаешь… Немного прошло времени, прежде чем я понял, – ты горько рассмеялся. – Всего лишь 37 лет! – резко повернулся ко мне. Твои глаза поблёскивали в свете, лившегося из окна. – И вот к сорока годам внезапно приходит осознание, что твоя жизнь – пуста, что ничего путного и важного ты не совершил, и находит такое отчаяние, что ты в дождь ночью мчишься на всей скорости на Caqiva, и тебе плевать на то, что ты дальше протянутой руки не видишь, и света от тусклой фары ничтожно мало… Ты помнишь смутно сегодняшний день, и день до этого, но во всех подробностях можешь сказать, что с тобой было год, два назад. И вот тогда тебе страшно… – Не говори так… – прошептал я хрипло. – Не надо, Джей… Всё хорошо ведь. У нас есть всё, что мы хотели, о чём ты мечтал… – Это смешно, – перебил ты меня. – Только поэтому мы улыбаемся в камеру и говорим, что счастливы? Прячась ото всех? Я заставил себя разжать судорожно сжатые пальцы. – Джей. Это не может быть смешно. Я протянул руку и положил тебе на щёку. Ты уткнулся в мою ладонь и глухо застонал. Я притянул тебя к себе, и ты послушно прижался. – Я устал, Шенн. Устал от того, что это… неправильно. И тогда, сжимая тебя в объятьях, я понял, что скоро что-то случится. И это мне не понравится. * * * Шум морского прибоя приковывал не только внимания, но и овладел полностью слухом. Самые мельчайшие изменения ветра и направления волн подмечает расслабленное сознание. Песок под ногами мягкий и горячий, ещё не успевший остыть от дневного солнце. Рассеяно пересыпаешь из руки в руку горсть песчинок. Тихие шаги не проходят мимо. Ты напрягаешься, но опасности не чувствуешь. Знакомый запах, ты удивлённо вскидываешь голову. Твои глаза расширяются, но ты не подаёшь виду. – Почему именно Майями? – произносит безумно знакомый голос. Сердце делает сальто, но ты отвечаешь дрожащим голосом: – Океан. Ты чувствуешь улыбку на лице. Как свою. И не можешь не улыбнуться в ответ этим удивительным глазам. – Джаред… – он судорожно сглатывает. И ты улыбаешься. Широко. И молчишь. – Скажи что-нибудь! – почти кричит он. – Я не помню, как меня зовут, – склоняешь голову и вновь переводишь взгляд на воду. – А меня? – шепчет он. – Вспомни меня… Вспомни… И когда ты смотришь ему в глаза, понимаешь, что они мокрые от слёз. – Я не забывал, – тихо отвечаешь, беря его лицо в свои руки и пальцами стирая слёзы. – Я никогда не забывал. Я не мог. И не смогу. Никогда. – Джаред… – Тсс… I remember lying awake at night and thinking just of you But things don't last forever and somehow baby They never really do They never really do I remember you I remember you I remember you… Ramones «I remember you» FIN
полная версия страницы